Жила - была старушка...

Рассказ. 

Александр Белых

Светлой памяти Анны Петровны Буторовой -
простой русской крестьянки.

Это было так давно! Сорок, пятьдесят лет назад?! Нет, я уже учился в школе, в старших классах, значит, чуток и поменьше...

Итак, когда-то моя мама работала в одной далекой сельской начальной школе — заведующей и одновременно учителем. Школа стояла как бы в низинке, а по ту и другую сторону, как бы на верхних холмах, словно грибы — боровички красовались деревни — по одной — Верхнее и Нижнее Займино, по другой — Верхнее и Нижнее Отмяково.

Мама, поскольку была человеком общительным, дружила со многими местными жителями, в том числе и с Анной Егоровной Булатовой. О ней и речь пойдет...

Егоровна жила в Верхнем Займине столько лет, сколько себя, родную помнила.

Это была маленькая, юркая, подвижная, очень веселая старушка непонятно-какого возраста: сколько себя помню — она не менялась в течение всей своей долгой жизни. В деревне ее прозвали Копешка. Вот и вправду чем-то походила — такая же невысоконькая, жилистая и очень, очень добрая! Добрейших людей после Егоровны я знал немного. А ее доброта шла из ее лучистых, с веселыми искринками глаз, из ее искренней души и природного глубокого исконно русского характера.

Егоровна жила одна. Но у нее был добротный «пятистенок». В нем, помню, находились большая русская печь. В углу — под образами — иконы. Там же — две больших деревянных лавки и солидных размеров старинный стол.

Где был ее муж, где дети — об этом я не вспомню. Припоминаю, что убили его, голубчика, на войне. Так, вроде бы, и осталась она вдовушкой. Хлебнула одна горя, но не сдалась! Никогда в ее глазах я не замечал грусти и тоски: они всегда горели ярким, добрым огоньком, от которого и мы становились чуточку добрее! Она была по натуре оптимисткой и никогда никому не желала зла!

В те далекие зимние вечера, когда радио ощущали как чем-то далеким из Москвы, а о телевизорах и речи не было, в избу к Егоровне приходили порой соседи по деревне поиграть в карты... на водку! Ей Богу — правда! Хохоту, смеху-то было — не передать словами! Но так было светло и хорошо на душе вот просто от такого человеческого общения!

...Я помню один из таких вечеров, когда в ее избу пришли Олекса Матюшонок, Марийка Степина, Анна (по прозвищу «разговорчивая» — уж очень-то любила, девушка, поговорить!), Васька-Кузьмич, Алексей Степанович (его все уважали и всегда величали по имени-отчеству) и Никанор (Веселый — прозвище такое дали из- за любви к «гремучему змею»).

Вот на столе появлялась бутылка, колода карт, лампа, тускло горевшая, но освещавшая всех — была нам лучшей подругой. Играли в «подкидного». Азарт увеличивался с каждой картой, с каждым ходом, с каждой подтасовкой (а и такое бывало), но... проигравший выпивал стакан водки! Как говорится, хоть ты тресни!

Моя соседка — Марийка Степина — старалась мне подыграть, часто мне подмигивала, и я в итоге не попадался на «чарочку хмельного». Да и молод был еще, нецелованный ходил, но, как и все мальчишки, влюбленный в свою одноклассницу!

Вдруг Никанор громко крикнул: «Егоровна! Что-то грустно! Ну-ка, спой частушку!»

Старушка ему не отказала:

«Я отроду не носила Хромовых перчаточек.

Вот опять плясать пошла На седьмой десяточек».

«Стопку ей, стопку!» — зашумели мужики и бабы.
.. .Егоровна степенно взяла в руки стаканчик-мерку и не спеша выпила до дна!
.. .На следующий день я уезжал: школьные каникулы кончались.

.. .Встречи с Егоровной всегда были для меня открытием и радостью. Она даже приезжала с Марией Ивановной Саламатовой на мою свадьбу. И, ей-Богу, переплясала еще на спор Алексея Нелаева! Вот было смеха!

Много лет спустя мы с ней и Марией Ивановной еще хаживали в лес «по грузди» и фото с корзинками, полными грибов, я берегу в своем семейном альбоме.

.. .Остаток жизни старушка провела у Кости и Сережи — сыновей Нюрки из их деревни. Они считали ее вроде как своей бабушкой, а она и рада была помогать им на старости лет, чем могла.

В конце своей жизни она ни о чем не жалела и ни о чем не просила. Она ушла в мир иной тихо и спокойно — об этом я узнал в одном из писем, адресованных маме. Царство Небесное, дорогая моя Старушка!

...Я смотрю на небо и мысленно вижу, как Егоровна машет мне оттуда рукой и кричит: «Сашка! Сашка!»

Но облака уходят, и перед моим взором остается лишь чистое голубое небо...

28 июля 2016 года

Усть-Алексеево